Почти фантастический рассказ о поисках инопланетян в пермской Зоне и в самом себе.

 

«Если бога нет, его следовало бы выдумать». Мы стали столько говорить об инопланетянах, что они просто обязаны были появиться.

«Неважно, откуда они прибыли, зачем прибыли, почему так недолго пробыли и куда девались потом». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

Я верю в инопланетян. Вера моя зиждется на научной основе, корнями уходящей в древние века. Сегодня меня не сожгут на костре, как Джордано Бруно, за упрямое утверждение о множественности обитаемых миров во Вселенной, и даже строгая цензура уж полгода как перестала вычеркивать строки, подобные этим. Сейчас меня меньше смущает известный меморандум академика Шкловского, 13 лет назад не только меня огорчивший безмерно. Пионер научного подхода в СССР к проблеме поиска ВЦ (первое издание его книги «Вселенная, жизнь, разум» вышло в 1962 году) – И.С.Шкловский заявил, что мы, земляне, практически одиноки если не в обозримой части во Вселенной, то по меньшей мере в нашей Галактике. Аргументы его отказа от собственной же теории просты: 1) мы давно бы заметили обитаемые планеты, ведь даже технически слаборазвитая Земля бытовым телевидением изучает ультракоротких волн больше, чем Солнце, т.е. очень громко кричит в космос о своем существовании; 2) по той же причине ОНИ нас давно бы уже нашли… Как жаль, что Иосиф Самуилович не дожил до наших дней!

На Западе настроены более оптимистически, выводя по формуле Дрейка немалые вероятные количества обитаемых миров даже в рамках нашей Галактики: от 1 до 500 млн. Правда, в формуле Дрейка есть хитрый коэффициент: время жизни цивилизации. Если все инопланетяне ведут такой же самоубийственный образ жизни, как мы, - уцелевший разум обнаружится едва ли на десятке планет среди 400 млрд звезд нашей Галактики…

Кстати, их не так-то просто обнаружить. Излучений в космосе полно – поди-ка докажи, искусственное оно или естественное. А может, то же телевидение на других планетах просто-напросто работает в ином диапазоне. Современная программа СЕТИ (поиск ВР) первым шагом к объективным доказательствам считает наличие у какой-либо звезды планетной системы. Если есть планеты, на одной из них возможен разум. Нет планет – где ж ему разместиться? (а вдруг разум способен базироваться в энергетических полях – в огненном аде звезды или в ледяной пустоте открытого космического пространства). Так или иначе, но астрономы ищут прежде всего планеты. И надо же! – американский спутник IRAS , работающий в инфракрасном диапазоне, нашел систему планет у… Веги. В своей «Туманности Андромеды» И.А.Ефремов направил экспедицию землян именно к Веге. Великое предвидение великого ученого и фантаста!

К программе СЕТИ не очень охотно подключаются ученые СССР. В специальной астрофизической обсерватории Академии наук, на самом большом в мире оптическом телескопе чуть ли не на общественных началах, самодеятельно трое энтузиастов – В.Ф.Шварцман, Г.М.Бескин и Е.Л.Ченцов исследовали 8 солнцеподобных звезд – ни-че-го… Отрицательный результат – тоже результат. Надо продолжать.

И все-таки они существуют! Мы это знаем. Другой вопрос – знают ли они о нас?

Бум сообщений об НЛО возобновился в последний год с новой силой. И не каждый пролет светящегося шара можно объяснить так, как, например, - я согласен – объясняет студент Дмитрий Киселев из Уфы наблюдавшееся 26 апреля 1989 года явление, о котором я рассказывал в «Уральском следопыте» (№10, 1989 г.). Доказательства убедительные, это действительно больше было похоже на работу второй ступени ракетоносителя, поднявшего в этот день с космодрома Плесецк советский спутник «Фотон».

Сообщения о прямых контактах с НЛОнавтами редко, но все же проникали в печать и раньше. Они встречали массовое недоверие. А сегодня – «весь мир сошел с ума, порвалась связь времен», и уж конечно, не мне ее восстановить. Хотя такой ажиотаж меня, к примеру, не удивляет. В смутные времена, когда прошлое черно, будущее туманно, а настоящее несет череду бед, испокон века на Руси поднималось повальное увлечение мистицизмом, не сдерживаемое властями, обрадованными тем, что народ самостоятельно находит какое-то забвение в этом проклятом замкнутом круге нерешаемых проблем. Вчера – «экстрасенс» Григорий Распутин и духи из загробного мира, сегодня контактеры и инопланетяне… Я к мистикам себя не отношу, тем не менее, начитавшись осенних публикаций латвийской газеты «Советская молодежь», движимый журналистским долгом, тоже ринулся в так называемую зону аномальных явлений в Пермской области, куда устремились толпы контактеров, экстрасенсов, корреспондентов и просто любопытствующих зевак. Организовал туда экспедицию и наш издательский кооператив «Свиток», собрав полтора десятка людей достаточно взрослых, серьезных и решительно настроенных, если не на разоблачение рижан, то, по меньшей мере, на добычу доказательств как земной, так и инопланетной версии.

«- Вы, вероятно, имеете в виду сталкеров?

- Я не знаю, что это такое.

- Так у нас в Хармонте называют отчаянных парней, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удастся найти». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

Я не собирался развенчать и опровергнуть рижанина Павла Мухортова, и уж тем более – примерить его лавры на себя. Шел в Зону, повторю, по долгу службы, твердо зная, что хотя инопланетяне существуют – где-то там, но их прибытие на Землю мало реально, ведь наша Солнечная система выброшена на задворки Галактики. И если бы ОНИ в самом деле когда-нибудь прилетели, то объявились бы торжественно, официально, с участием глав правительств и духовых оркестров. А тут…

«Они пришли без спроса – это раз. Они пришли тайно – это два. А раз так, то, значит, подразумевается, что они лучше нас знают, что нам надо, - это раз, и они заведомо уверены, что мы либо не поймем, либо не примем их целей, - это два. И я не знаю, как ты, а я не хочу этого. Не хо-чу!» А. и Б. Стругацкие «Волны гасят ветер».

На том же «не хо-чу» базировался и мой скепсис. В Зоне он разбился на мелкие осколки, но они все-таки царапают душу. Наверно, боль от этих царапин будет прорываться в тоне моего рассказа, но я все же постараюсь объективно передать вам то, что видел, слышал и ощущал сам – там, в Зоне.

Итак, в близкую к новолунию темную ночь с 28-го на 29 сентября 1989 года я вошел в Зону вместе с собкором «Труда» Анатолием Джапаковым и редактором Свердловского телевидения Николаем Порсевым. Я встретил их в первый день и, отколовшись от своей группы, присоединился к коллегам. С нами был водитель собкоровской «Волги» Рафик Алиев. Вчетвером, скользя на раскисшей грунтовой дороге, мы поднимались на небольшую возвышенность, охлестнутую причудливой петлей северной реки Сылвы. За рекой притихла пермская деревня Молебка. Где-то рядом незримо делила тайгу граница Свердловской и Пермской областей.

Чудес я не ждал. Да и рассказы моих спутников, находящихся в Зоне уже третьи сутки, не обещали массы впечатлений. Как старожилы, они шли уверенно в полной темноте, не включая фонариков. Я же цеплялся за порсевский рукав, ошалело вглядываясь в непонятное впереди. «Ничего, обвыкнешься», - снисходительно утешали ребята. И я решил, что наконец-то начал адаптироваться, когда увидел, как рядом проявляются из черноты спина и плечи моего поводыря. Неладное заподозрил, когда сообразил, что лишь боковым зрением улавливаю эту необычную оранжевую подсветку на выгоревшем сине-зеленом брезенте Колиной штормовки. Эту же подсветку - и тоже боковым зрением – Порсев обнаружил на моем полупальто. А Джапаков и Алиев, как ни вертели друг друга и нас, ничего не видели. Вот уже стало интересно: светит будто сзади кто-то красным фотофонарем, а оглянешься – чернота, даже звезд нет, небо облаками обложено. Позже специалисты предположили, что подобный эффект могла дать работа прибора ночного видения или лазера с красной накачкой. Но мы ходили, поворачивали в разных направлениях – подсветка не исчезала. Или в Зоне за каждым кустом сидит инопланетянин с инфракрасным прибором?! Поспорили мы. Но это позже, а пока…

Шли мы медленно, останавливаясь, обозревая невидимые темные окрестности: вдруг что блеснет? Блеснуло наверху, на плоской вершине лысой горушки. Кусты, которые мы почти проскочили, осветились холодным белым, как люминесцентным, светом. Повернувшись к ним, мы замерли, чтобы не спугнуть. Мне показалось: образовался полукруглый экран. Ребята же, обладая более острым зрением (а я близорук), утверждали, что кусты как бы накрыл светящийся купол высотой чуть меньше человеческого роста и диаметром 4-5 м. Через несколько секунд в куполе пролетели два ярко светящихся шарика величиной, может, с грецкий орех. Они летели со скоростью большей, чем полет насекомых, ловко лавируя среди ветвей, один за другим, как бы наперегонки. Цвет их был какой-то неестественный, неприятно желтый, вроде пищевого красителя для карамели. За ними тянулись короткие хвостики, тающие, как инверсионный след. Только они исчезли за правым краем купола, как вслед им, словно догоняя, по той же извилистой траектории проскочил третий такой же шарик. Немного погодя купол растаял, оставив множество мельчайших белых звездочек, будто светилась в кустах роса на паутине. Когда и они погасли, мы подошли и осмотрели кусты: сухие, голые вицы, ни паутины, ни изморози. Это не могли быть огни деревни, просвечивающие сквозь лес, - Молебке надо повернуться более чем на 90 градусов.

Шагая дальше, мы все поглядывали на небо. Уж с полчаса как заметили примерно в середине небосклона туманно светящиеся столбы, или цилиндры. Я шепотом уверял ребят, что это звездные скопления в облачной дымке, - они не очень-то верили, потому что столбы стояли неподвижно и не меняли очертаний.

Пока они рассматривали и фотографировали эти столбы, я обернулся, проводя взглядом «по площади». И явственно увидел, как на той же стороне пахотного поля, метрах в 100-120 от нас, по черному фону леса (лес ночью темнее неба) прошел светящийся «карандаш». Он как бы выпал из пустого неба и со скоростью, меньшей, чем скорость падения, углубился, укорачиваясь, в землю. Был он белый, как из полированного алюминия, и реальным размером, учитывая расстояние, с телеграфный столб или ствол взрослого дерева. Последнее соображение заставило нас предположить, что кто-то там провел лучом фонаря по белому стволу березы. Пошли проверить. Прошли вдоль всей той лесной гряды туда и обратно – сплошной густой еловый колок, ни единой березы. Отошли метров на 50 – Порсев резко обернулся, уловив отблеск на ветвях. Он успел увидеть, как метровая (видимым размером) «алюминиевая» полоса наискосок чиркнула по небу и по лесу и воткнулась в землю.

Те туманные столбы на небе все еще, вот уж часа полтора, раздражали наиш взоры. Они стояли на том же месте, а рисунок созвездий (небо к тому времени очистилось) уже сдвинулся по отношению к ним. Порсев решил сфотографировать их с новой точки – мы двигались по лесной дороге. Случайно он нажал кнопку фотовспышки. Нас ослепило. Попеняли Коле. А он сказал, что заметил ответную вспышку в лесу, в глубине, метрах в 10 от опушки, на высоте примерно середины стволов. Попробуем еще раз. По команде мы зажмурились, и через 4-5 секунд отсчета действительно увидели в указанном месте слабый блик. Так повторилось еще дважды. Идем к нему! С трудом продрались сквозь кусты, подобрались к опушке и… остановились. Потоптались, и Джапаков говорит: «А ну его! Пошли обратно». И мы ушли. Позже я допытывался у ребят: в чем дело? Может, испугались? Нет, страха не было. Просто расхотелось…

А самое необычайное ждало впереди. Вышли из леса. Алиев, обогнавший нас метра на два, остановился и предупреждающе махнул рукой: «Внимание! Смотрите!» Мы на цыпочках скользнули к нему. На пашне перед нами, метрах в 80-ти, светились огоньки. Два – красный и зеленый, они как бы играли в «ляпки», гоняясь друг за другом мелкими скачками. Толя Джапаков торопливо зашептал: «Не двигайтесь, не делайте резких движений, сейчас они приблизятся!» Позже он объяснил свое предсказание. В предыдущую ночь он видел на этом же поле похожую игру белого шарика размером (видимым) с пятак. Попрыгав, шарик двинулся в сторону замершего на дороге Джапакова, как бы заигрывая с ним: подскочит – отскочит. За это Толя обозвал его «кокеткой». Когда шагнул к нему, шарик ускакал.

И точно – наши «кокетки» побежали к нам! Впечатление такое, будто милые зверьки, не боясь людей, зазывали с ними поиграть. Смотреть на них было приятно и весело, как на расшалившихся котят.

Зеленая подскочила первой и остановилась метрах в 30-ти. Я рассмотрел ее подробнее. Вблизи она показалась крупной виноградинкой, словно выточенной из нефрита. Внутри будто светилась маленькая лампочка из елочной гирлянды. Она не освещала почву, я не видел бликов на комках земли. Остановившись, «кокетка» заиграла лучиками – короткими, широкими, треугольными, выдвигая их и пряча, как солнышко в мультфильме.

Порсев – у него зрение охотника, лесовика – позже описал обеих «кокеток» так: толстые диски-таблетки, наклоненные под углом 60 градусов к плоскости поля; двигались скачками, не изменяя наклона, лицами-зеркальцами вперед.

Догнала свою подружку красная «кокетка». И – выбросила хвостик-кисточку. Широкий, с ладонь. И начала помахивать им, как лисичка. От этих движений стало видно, что кисточка состоит из отдельных светящихся нитей, причем они вроде витые.

Со вздохом сожаления сегодня боюсь даже предположить, чем могло кончиться наше общение, если бы его так грубо не прервали. Справа в перелеске раздался треск сучьев. Там ломился кто-то, подсвечивая фонарем. Луч фонаря полоснул по полю. «Кокетки» в луче не погасли, но зеленая замерла, спрятав лучики, а красная, мгновенно вобрав в себя хвостик, прострельным движением, размазываясь от скорости в полосу, метнулась через дорогу, поперек нашего взгляда, в противоположный от фонаря конец поля, задержалась метрах в 50-ти и нервно замигала, запульсировала. Зеленая же обычным прыжком перескочила дорогу и остановилась, как бы выжидая. Но луч второй раз полоснул по ней, и она таким же прострелом отлетела к красной, и они, обгоняя друг друга, длинными скачками убежали за край пашни, в лес.

Я никогда не слышал о шаровых молниях, которых можно запросто спугнуть. И для химического свечения на почве типа болотных огней их поведение было слишком осмысленным…

Это место словно заколдовано. Позавчера здесь же Джапаков и рижанин Петрис заметили светящееся оранжевое круглое пятно с черной полосой, диаметром метра полтора. Оно спокойно плавало по пашне. Петрис направился к нему, вступил в него. Он почувствовал как бы удар электротоком. Оставшиеся на дороге Анатолий и Николай увидели, как пятно отпрыгнуло из-под ног рижанина. А Петрис двинулся дальше. Пятно следовало за ним, потом погасло. Петрис вернулся. «Не догнал, - сокрушенно покачал он головой. – Выскочило вперед и не подпустило». Вперед? Но ребята-то ясно видели его за спиной рижанина. Световые явления обнаруживались и днем. Джапаков с Порсевым, возвращаясь под ярким солнцем из деревни, разглядели две вспышки: одну, сильную, над лесом, и сразу вторую, слабее, на фоне деревьев. Фотографу экспедиции «Свитка» Владимиру Кунину удалось днем же заснять светящийся шарик на ветке куста. На фотографии оказались еще два таких же шарика у корней соседнего куста.

Ночные чудеса продолжались. «Новичкам везет!» - сказали мои спутники-старожилы. Мы вернулись в первом часу ночи к нашему костру, заварили чай. Обхватив кружку обеими руками, чтоб согрелись пальцы, я, допивая нектар, запрокинул голову. И полетела кружка, звеня, я тыкал вверх в безмолвном крике, горло перехватило. Мне показалось, будто ниже верхушек деревьев, окруживших нашу стоянку, над нами зависла какая-то плотная, огромная масса. Порсев прыгнул через костер, вскинул голову и ахнул. Он увидел заполнившую почти весь проем между кронами деревьев темно-серую массу в виде многолучевой морской звезды или осьминога. Ощущение: вот сейчас обрушится, раздавит всех и все – людей, костер, палатки. Но «звезда» стремительно рванулась вверх и, в мгновение превратившись в точку, исчезла в глубине небес.

Конечно, мы предположили, что это дым от костра скопился между деревьев. Но как он сумел рассеяться со скоростью ракеты? Дым не ответил. Его просто не было. Перед нами спокойно потрескивала хорошо прогоревшая охотничья нодья. В прозрачной пелене над ней дрожали наши лица…

И «осьминог» меня не напугал. Давно разошлись по палаткам ребята, а я все сидел у потухающего костра, перебирая разные версии, высказанные сегодня моими коллегами и нашими друзьями-физиками, кандидатами наук, Александром Диченко и Василием Громовым. Как они спорили, Саша с Василием! Выдвигали теории, тут же опровергая друг друга. Так и не сумели найти удовлетворившее бы обоих земное объяснение увиденному нами. Только на одном сошлись дружно: здесь, в Зоне, в первую очередь нужен психиатр. Забегая вперед, скажу, что и другие специалисты здесь появлялись, и… Чуть позже, а пока я ломаю голову над едва светящимся костром, чернота лесной ночи придвинулась вплотную, но страх не приходит никак, будто я знаю, что меня кто-то оберегает…

(А вот на следующую ночь я с содроганием ощутил, что мне ни секунды более нельзя оставаться у костра. До палатки четыре шага – но не дойти. «Коля, проводи», - дрожащим голосом попросил я Порсева. Тот не удивился, в Зоне всякое возможно, отвел меня в палатку. Утром рассказал, что тут же его самого что-то с силой погнало скорее забиться в спальный мешок).

Однако замерз. Да и время к пяти подкатило. Дрожа от холода, залезаю в палатку, вжикаю застежкой-«молнией», забираюсь в спальный мешок. Нет, не заснуть. Колотун. Да и мозг перевозбужден. Закинув руки за голову, вперяю взор в невидимой потолок, стараясь успокоиться. Глаза привыкают к темноте, вон уже и потолок палатки различаю. Что-то он слишком ярко высвечивается. Видать, костер разгорелся. Ветер ветви колышет. Тени танцуют на потолке, на обеих сторонах двускатной крыши нашей старенькой брезентушки. В хаотическом танце ветвей какое-то гипнотическое очарование. Мне очень хорошо. По ногам катится теплая волна, будто погружаюсь в горячую ванну. Засыпа-аю…

А утром я спросил у непоседливых соседей, кому это взбрело в голову, которая ногам покою не дает, глубокой ночью взбадривать костер? Раскочегарили, аж ветки напросвет. «Стоп! – сказали мне. – Рассказывай, что видел!» Я рассказал. И мне сказали: «Поздравляем. Ты видел «кино». Правда, только начало». И объяснили, что за два дня до меня на этом месте ночевал Иван Гурин, редактор Чернушинской районной газеты из Пермской области. И он тоже увидел «веточный узор». Но в отличие от некоторых, - сказано было с укоризной, - разбудил соседей по палатке, и они тоже наблюдали. А когда на этом кадре первый фильм закончился, провели эксперимент: Джапаков с Алиевым снаружи освещали палатку фонарями, а Гурин изнутри кричал, что ни черта не видит. А если б и увидел, то что? – указали мне на дерево, под которым стоит палатка. Это пихта с широкими мохнатыми лапами, тени от которых совершенно не могли быть похожими на увиденный узор.

Что-то он мне напомнил, этот узор. Ветви пересекаются, а кончиков их не различить. Сеть узора дробится, усложняется… Уж не деление ли клеток мне показывали?..

Опомнись! КТО показывал?! Не знаю. Я-то опомнюсь, я больше ни одного кадра не видел, а вот Порсев смотрел «кино» трижды! В соседней палатке. Причем в первом «фильме» он видел улицу с непонятными строениями, потом наплывом четыре лица: три веселые, добродушные, а четвертое настолько искажено злостью, что на нем и выключилось. То же видел Саша Диченко. А потом оба дважды посмотрели один и тот же «ролик»: веточный узор» играет, дробится и превращается… в формулы. Все как положено: числитель, знаменатель и прямая линия деления между ними. Значки похожи на японские иероглифы или грузинское письмо. Причем Николай видел их серыми и объемными, как из пенопласта, а Саша – зелеными и плоскими. После формул на экране долго прорисовывалась схема какого-то механизма. Порсеву стало не интересно, и он уснул.

…Через день меня контузило. Вот уж этого я от Зоны не ожидал!

«А все-таки черт бы вас побрал, - сказал он пришельцам. – Не могли устроить свой пикник в другом месте. На Луне, например… Или на Марсе». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

Ясным солнечным днем шли мы с Порсевым по лесной дороге, выбирая очередной ночной маршрут. Разговаривали на отвлеченные темы, что называется «за жизнь». Резкий колющий удар в пальцы правой ноги был совершенно неожиданным. Ощущение такое, будто наступил босой ногой на оголенный электропровод под высоким напряжением. Я ойкнул. И с ходу проскочил это место. Решили вернуться. По обочине отсчитал десяток шагов и вновь зашлепал резиновыми сапогами по середине дороги. Удар повторился. Правда, уже слабее, может, потому, что я его ожидал. Остановился на этом месте и начал вести репортаж, вслух выговаривая то, что чувствовал. Одновременно записывал в блокнот. Смотрю сейчас на эту запись и мурашки по коже: пляшущие буквы несут воспоминания о той нестерпимой боли, почерк ломается – это пальцы отказывались подчиняться. «Пошло онемение левой голени, правой, поясницы, подгибаются колени… Онемение правого плеча. Подгибаются колени. Рука правая – токовая боль от кисти к локтю… Ломит виски… Давит в затылке… Боль в глазах…» - в этот момент я не выдержал, побоялся потерять сознание - и поковылял прочь. Боли в голове выключились сразу, а вот бедные мои кости ноют до сих пор… Но, может быть, мне даже повезло. Председатель Молебкинского сельсовета говорил, что им приходилось на руках выносить людей из проклятой речной петли – и своих, и пришлых.

Двум физикам из Карелии тоже, видимо, повезло. Среди белого дня они выломились из леса к палаткам моих коллег. Лица белые, губы серые, глаза пустые. «Я никогда не встречал людей в таком ужасе», - Толя Джапаков, вспоминая это, передергивает плечами. Ему уже были знакомы эти ребята – опытные туристы, один из них штурмовал Эльбрус… Они не смогли ничего объяснить, только просили проводить их до деревни. Пришлось чуть не за ручку довести их до брода. По дороге пытались успокоить, но карельцы твердили одно прыгающими губами: «Нет…нет…нет!» Через реку они бежали, не разбирая брода, словно спасаясь от гибели…

«…Прозрачная пустота, притаившаяся в тени ковша экскаватора, схватила его, вздернула в воздух и медленно, с натугой скрутила, как хозяйки скручивают белье, выжимая воду». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

На горушке есть странный вывал леса. В круге диаметром метров 50 деревья надломлены примерно на середине стволов. Вершины их легли веером, или «бабочкой». Там, где у «бабочки» спинка, т.е. в эпицентре удара, стоят несколько бывших осин. От них остались одни стволы, все ветви сорваны – с полосками коры, которые, как стрелки, указывают, что удар был сверху. Под горой река делает крутой поворот. Верящий в инопланетную версию легко может предположить, что какой-то летательный аппарат шел над рекой и внезапно из-за поворота наскочил на эту гору; чтобы не врезаться в нее, врубил форсаж двигателей, ударил их силой по деревьям. И взмыл вверх, очевидно, с доворотом – потому что с краю вывала две толстенные (меня не видно было из-за одного ствола) осины скручены так, что в месте излома превратились даже не в щепу, а в мочало.

В этом вывале я вновь испытал болевые ощущения. Но, слава богу (или кому?), не такие сильные, как на лесной дороге. А вот Марина Кузовлева, молодая женщина, полдня отлеживалась в палатке, преодолевая страшную головную боль. «Невозможно, - возмущалась она, - чтобы здоровый человек в хорошем настроении за 5 минут был приведен в такое ужасное состояние». 18-летний Гена Ходжаев не смог даже подойти к вывалу. Но через пару часов он таки полез туда – «для чистоты эксперимента». И Гена опять схлопотал по голове: как он рассказывал, сначала будто мягкой ладошкой уминали его мозг от лба к затылку, затем все усиливающаяся пульсирующая боль в висках выгнала его из вывала.

Не ко всем Зона была неласкова. Кто-то ничего не чувствовал, даже добросовестно топчась в одних носках по «электропроводу» или усаживаясь на поваленные стволы. Но где гарантия, что воздействие Зоны не проявится позже – и как?

«Вы знаете, какие дети бывают у сталкеров, вы знаете, что бывает с самими сталкерами». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

«Слушайте, Ричард, вам не стыдно? Вы же все-таки человек с образованием…» Там же.

Мне очень не хотелось мрачно пророчествовать, и тем более наводить тень на плетень. Но при всей моей образованности и начитанности у меня до сих пор на все вопросы о Зоне имеется универсальный ответ: «Не знаю». Ученые мужи! И жены тоже, и может быть, в первую очередь, ведь, говорят, женщины сердобольнее. Одно дело – когда вы отмахиваетесь от сообщений о «летающих тарелках». Но ведь совсем другое – человеческая боль. Она реальна, клянусь! Ну хотите – я, как подопытный кролик, опять стукнусь тем «электричеством», залезу в вывал, к черту на рога – только вы будьте рядом, понаблюдайте, и если Зона опасна для человеческой жизни – закройте ее!

«…Десять лет назад я совершенно точно знал, чем это все должно кончиться. Непреодолимые кордоны. Пояс пустоты шириной в шириной в 50 км. Ученые и солдаты, больше никого. Страшная язва на теле планеты заблокирована намертво… И ведь надо же, вроде бы и все так считали, не только я. Какие произносились законопроекты… А теперь вот уже даже и не вспомнишь, каким образом эта всеобщая стальная решимость расплылась вдруг киселем». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

Наверное, можно и не подсказывать тебе, дорогой читатель, что я леплю эти цитаты из фантастической повести с упорством маньяка для того, чтобы натолкнуть на мысль: да ведь все это было предсказано! Фантастика СССР предупреждает… Паломничество в Зону продолжается. Да я и сам наверняка пойду туда еще раз. Зона заразна (может быть), но она еще и заразительна. Вот только не возвращаемся ли мы оттуда троянскими конями?..

Планета Трон – родина пришельцев, как утверждает П.Мухортов, рассказывая о своих личных контактах с инопланетянами. Я лично этого не слышал – в контакт не входил. Но нечто странное услышать довелось.

Все ночи подряд три наши туристические радиостанции «Карат» перехватывали в эфире чужую станцию. Сквозь помехи пробивался нечеловеческий, механический, компьютерный голос, говорящий на каком-то птичье-прищелкивающем языке. Потом он начал повторять фразы из наших радиопереговоров, с задержкой в несколько минут, то целыми кусками, а то варьируя, переставляя слова (что исключало версию радиоэха). Мощность чужой радиостанции была несравнимо больше наших: она полностью заглушала радиомаяк, постоянно «просвечивающий» сквозь наши передачи. Это ставило под сомнение предположение о том, что с нами балуется какой-то ближний радиохулиган (радиус действия «Карата» - не более 30 км). Да и трудно представить деревенского парня, семь ночей дежурящего до 4-5 часов утра только для того, чтобы ввести нас в заблуждение; при этом ему еще надо синтезироватьсвой отклик на компьютере. Хотелось бы верить и в строгую дисциплину военных радиооператоров, если таковые имелись в 30 км от нас.

А в последнюю ночь я стал свидетелем вообще трудно объяснимого события. Я сидел возле радиостанции, на которой работал Михаил Козловский. Небольшой группой мы расположились на берегу реки, метрах в 300 ниже по течению от базового лагеря, где с «Карата» все радиоперехваты, как и в прошлые ночи, записывались на магнитофон. Михаил вызывал «чужую радиостанцию» - она, завывая настройкой и напрочь заглушая радиомаяк, тут же откликалась на своем «птичьем» языке. Один раз помехи ослабли, и мы ясно различили длиннющую, минуты на 4 фразы, произнесенную без мгновения передышки в одной, механической тональности.

Но диалог не получался. И Михаил, ни на что не надеясь, велел пустить из базового лагеря зеленую ракету, объяснив «чужой», что это – световой сигнал. И попросил дать ответный световой сигнал. Через 15-18 секунд из-за деревьев в центре Зоны в небо бесшумно взвился белый световой столб! В тот же миг «чужая» исчезла из эфира – очнулся и вновь запищал маяк. Часа полтора мы надрывались в три микрофона – ответа не было.

Что я еще могу сказать?.. Разве что добавить: наутро в деревне один мужчина без наводящего вопроса сообщил, что этой ночью видел светящийся шар, поднявшийся над Зоной и канувший в зенит.

Молебкинцы нам рассказали, что светящиеся шары они видят постоянно. Так часто, что уже привыкли к ним и не считают чем-то необычным. «Что ищете? – спросила продавщица. – Здесь и нету ничего». – «А шары?» - «Ну, видела. Что ж тут такого!» Видела шары интеллигентная директор школы; директор совхоза наблюдает их с детства. (Кстати, оба обижены тем, что Мухортов ни с кем не побеседовал в деревне). Женщины огорчаются: четвертый год как в излучине Сылвы (т.е. в Зоне) пропали ягоды и грибы. Со стороны деревни как были, так и остались, а перебреди реку – нетути. Ребята-школьники на вопрос о «черных, 4-метровых, безголовых лесных призраках», не улыбаясь, простодушно ответили: «Дак они близко к себе не подпускают, сразу прячутся за деревья». Перевезший нас «за так», безденежно, через реку механизатор довольно-таки равнодушно пожал плечами: «Не, я сам не видел, туда не хожу. А мужики видали. Вчера».

Можно не верить публикациям П.Мухортова, В.Синицына, В.Шулакова в «Советской молодежи», - гласность своей оборотной стороной уже приучила нас, в отличие от «застойного периода», не очень-то доверять печатному слову. Но в лицах крестьян не мелькало и тени обмана.

Я верю и своей однокурснице, с которой встретился в Зоне, ныне она редактор Воткинской городской газеты «Ленинский путь», Эльвира Валентиновна Быкова. Она рассказывала: шли группой ночью по лесной дороге и вдруг накатило – она даже ойкнуло – необычное ощущение. По рукам от кончиков пальцев вверх поплыло тепло. Закрыла глаза и как бы увидела со стороны свой силуэт на фоне темного леса, а по рукам бегут оранжевые шарики, и весь силуэт заполняется оранжевым светом. Ощущение очень приятное, блаженство, и вот она поднимается над землей… В этот момент испугалась – не за себя, за 16-летнюю дочь, стоявшую рядом, - и чтобы сойти с этого места, прыгнула и все исчезло. Тут же стало так жаль, что прервала, вернулась, зажмурилась, но лишь кисти рук силуэта чуть наполнились оранжевым теплом…

В начале ноября в Зону приехали из Тюмени два молодых врача-психиатра. Они хотели пронаблюдать массовый психоз. Вместо этого сами чуть не сошли с ума, когда в пятом часу утра 2 ноября были разбужены грохотом и, выскочив из палатки, стоявшей на берегу реки, увидели и услышали, как низко над рекой с реактивным гулом прямо на них несется огромный светящийся шар. Он прогрохотал мимо на расстоянии чуть ли не вытянутой руки и был диаметром более 20 м. Поднялся над обрывом и приземлился, скрывшись с глаз. Утром медики нашли наверху громадную круглую проталину, почва в ней была еще теплой. Привели туда соседей из другой группы, со счетчиками Гейгера – счетчик захлебывался от треска… Хотя, может, прибор реагировал на другое какое-то излучение, не земную радиоактивность. В вывале еще в сентябре радиометр тоже показывал повышенный фон, правда, только половину уровня, опасного для жизни, но вывалу не меньше года, а незаметно, чтобы там растительность хоть чуточку мутировала, а ведь мы уже знаем о фиолетовых лопухах Чернобыля.

В Зоне нужны серьезные приборы. Если среди десятка групп обнаружится хоть одна с дозиметром – уже достижение. Им начинают бессистемно шарить по Зоне, «исследуя» ее методом тыка. Самый массовый «прибор» - собственный организм. Когда кто-нибудь случайно наткнется на неизвестное поле, вызывающее болезненное ощущение, - туда кидаются толпой, надеясь, что их тоже стукнет. А кто-нибудь пробовал провести статистический анализ заболеваний и смертности в Молебке? По Сылве, прямо через Зону, проходит официально зарегистрированный туристический маршрут – семейный! Вас не беспокоит судьба появляющихся здесь с разрешения детей?

Единственный, кто хоть как-то пытается хлопотать о безопасности лезущих в Зону со всех сторон, - это Эмиль Федорович Бачурин. Наслышаны о таком? Еще бы – ведь его осмеивают уже и в центральной печати. И то – его счастье. А лет 5 назад засадили бы в психушку. О нем вообще разговор должен быть отдельный, уважительный. Давайте попробуем хотя бы спокойно выслушать немногочисленных энтузиастов-уфологов, искренне верящих в пребывание на Земле инопланетян.

Характерный штрих: когда в Перми жители одного из домов по ул.Куйбышева увидели над своим домом «летающую тарелку» и сообщили, что она обронила какие-то волокнистые предметы, которые растащили дети, - экстрасенсы из группа Бачурина определили, что эти предметы опасны для здоровья, и Эмиль Федорович, как рассказали мне журналисты пермской молодежной газеты, полдня обзванивал из редакции массу официальных инстанций, везде встречая лишь усмешки. Ему только и удалось опубликовать в молодежке заметку-предупреждение. Ладно, пусть эта заметка выглядит плодом фанатичного воображения, но когда дело касается здоровья детей, надо исключить любую опасность, какой бы невероятной она ни казалась.

«Ну вот, например, вы, ученые. Надеетесь вы получить из Зоны что-нибудь фундаментальное, что-нибудь такое, что действительно способно перевернуть науку, технологию, образ жизни?..» А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

Я встречал в Зоне ученых – биологов, физиков, геофизиков – молодых и очень молодых (наша научная молодость, как известно, заканчивается после 50 лет). Все они предприняли эту вылазку самостоятельно, на свой страх и риск, и больше всего боялись, чтобы об этом не узнало их высокое академическое руководство. Официальная наука испокон веков чуралась черта, но, может, черт возьми, не так он страшен здесь, как его малюют дилетанты-журналисты, и стоит все-таки проверить чертовщину Зоны доступными современной науке сресдствами, чтобы дать хоть приближенный к истине ответ.

А может, тамошняя истина сегодняшней науке недоступна… А может, и наоборот, только нам, простым смертным, знать о том не положено…

«Фактически мы сейчас находимся в состоянии контакта, только не подозреваем об этом. Пришельцы угнездились в Зонах и тщательно нас изучают, одновременно подготавливая к «жестоким чудесам грядущего». А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине».

Мне кажется, что отмена в СССР цензурного запрета на «инопланетную» тематику в 1989 году обусловлена тем, что, наконец, благодаря перестройке, удалось обменяться с американцами «сверхсекретной» информацией о НЛО, и мы выяснили, что зря подозревали друг друга в испытаниях нового оружия. Но если так, если обе стороны не виноваты, значит «грешна» третья сторона. Какая? С планеты Трон?

…А я таки попытаюсь сделать хоть какие-то выводы.

В пермской Зоне (а могут обнаружиться подобные ей и в других местах) объективно существуют аномальные явления. Их надо изучать, применяя серьезные научные методы. Я не боюсь, несмотря на свою до сих пор неуверенность в инопланетной версии, что при этом могут возникнуть прямые подтверждения ее. Я боюсь других аномалий, связанных с этой проблемой.

Аномально то, что паломничество в Зону принимает массовый характер, все более окрашиваясь в мрачные тона средневекового мистицизма. Это не само заболевание, это сыпью проступает на теле общества социальная болезнь.

Аномально то, что все возрастающее число людей верит, что пришельцы с других планет решат за нас наши земные проблемы, что есть у нас хозяева-инопланетяне, они и определят, как мы будем жить дальше и будем ли жить вообще.

Аномально то, что отдельные люди, вынося из Зоны фанатичные убеждения в преподанных им откровениях инопланетян, одеваются массами в хламиды апостолов новой веры.

Аномально то, что представители официальной науки и властей не желают и не могут вступить в диалог с этими людьми, твердо, закоснело считая их сумасшедшими.

Аномально то, что, несмотря на бум в массовой печати, отмалчиваются военные, чьи действия, возможно, стали причинами хотя бы части этих аномальных явлений.

Аномально то, что ни одна из ответственных за безопасность, жизнь и здоровье людей организаций не реагирует на сообщения уже и в центральной печати о болезненных ощущениях, о нападениях неизвестных существ на землян.

Аномально то, наконец, что, десятилетиями знакомясь в фантастической литературе с разными моделями Контакта, мы в конце концов оказались совершенно не готовыми к нему, демонстрируя инопланетным гостям (если они прилетели на самом деле) свое общественное бескультурье, психологию зевак. А если и не добрались до нас пока посланцы иных миров, - что ж, мы все равно показываем свою незрелость друг другу – разве от этого легче?..

«Не судите, да не судимы будете». Я знаю, что любой из тех камней, из которых я складываю эту горку обвинений, можно бросить в меня самого. Говорили мне экстрасенсы, что Зона поднимает глубоко упрятанное, сокровенное из тайников человеческой души. Быть может в суете непрерывающихся будней мне не удалось заглянуть в себя, но вот сейчас заставили это сделать раздумья, связанные с походом в Зону, и – боже мой! – сколько дряни почудилось мне во мне…

Наверное, чтобы понять это, не обязательно идти в Зону. Инопланетянин сидит в каждом из нас. Это – наша совесть. И не одни только личные качества наши тому виной, что она, как пришелец, то призрачна, то реальна…

И размышляя об этом, я вновь и вновь перечитываю крик души первого Сталкера, его молитву:

«Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю – там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, - ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих слов: «Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный!»

 

Сергей КАЗАНЦЕВ

(«Уральский следопыт» №4, 1990 г.)