Краснобороды там тетерева,
И дремлет леший на болотной кочке,
Там в темных дебрях нежный колокольчик,
Плакун-цветок и одолень-трава.
А.В.Куницын, "Кладовуха".

22 мая 1991 года сулеинский житель Александр Григорьевич Шаламов надумал закоптить свиное сало, оставшееся после зимы. Ради этой цели он сел за руль мотоцикла и поехал за ольховыми дровами на речку Хуторку, которую за Сулеёй пересекает грунтовая дорога, идущая в Тельман, Чулковку и Романовку.
Ольховых валежин и орясин на Хуторке полным-полно. Место сбора Шаламов выбрал близко - всего метрах в 500-х от мостика вверх по речке. Тут и стал готовить дрова, быстро орудуя топором. Вскоре работу закончил и засобирался домой. Время клонилось к ночи. Уже сумерки дали о себе знать. И тут в кустах кто-то громко крикнул: "Вау-вау!" с ударением на "а". "Собака чья-то заблудилась", - подумал Александр Григорьвич, привязывая дрова к багажнику.
Крик опять повторился, и по интонации Шаламов понял, что это вовсе был не собачий лай. "Кто же это?" - подумал Шаламов, а сам тем временем забрел поглубже в кущи и затаился. И тут он увидел, как в просветах между ольховыми стволами на расстоянии примерно 25-30 метров от него появилось очень высокое (выше 2,5 метров) человекоподобное существо или животное. Стан прямой, несколько сутулый, весь покрыт бурой шерстью. Существо передвигалось быстро. Раза два или три оно останавливалось, при этом издавало тот же крик "вау-вау!", смотрело по сторонам, оглядывалось назад. Но оно поворачивало не одну голову, а все туловище. Далее за ольшаником открывалось небольшое полузасохшее болотце с осоковыми кочками. Туда и направилось волосатое существо. Через считанные минуты его не стало.
"Вот он какой, леший!" - догадался удивленный и несколько озадаченный Шаламов и настороженно попятился к мотоциклу. Больше он лешего не видел. На этом эпизоде можно было бы поставить точку, но припомнилась более ранняя местная история.
Еще сравнительно недавно, в 20-30-х годах, в окрестностях Сулеи, по берегам Ищельки, Хуторки, Цепиловки и Тюбелясского ключа стояло несколько хуторов. По этой причине одну из речек так и назвали - Хуторка. Позднее хутора разорили, а жители разъехались. Местность возле речек сырая, изобилует мелкими болотами. Прежние хозяева хуторов рассказывали, что по ночам они часто слышали, как с болот доносились жуткие, пронзительные крики леших, от которых мороз продирал на спине кожу. Были случаи, когда лешие приближались к их домам, хозяйственным постройкам и, как призраки, маячили в молочно-белых утренних туманах. Естественно, их пугались. Поэтому и окрестные болота хуторяне называли Лешачьими, а одно маленькое болотце, раскинувшееся за Цепиловкой, нарекли Весовым. Так, что лешие - старые обитатели сулеинских болот. Они и теперь еще, видимо, живут в своем маленьком "лешачьем" царстве или краю, в чем зримо убедился местный сулеинский житель Александр Григорьевич Шаламов. Леших тут, надо полагать, немного - единицы. Поэтому не надо мешать им жить, не надо вторгаться в их среду. Пусть они мирно сосуществуют с нами на просторах своей маленькой вольной болотной природы. Лешие сами обойдут нас стороной.
О леших, которые жили в Лешачьих болотах, я узнал еще в детстве. Поводом для познания истины послужило рядовое происшествие. Случилось оно примерно в 1950-1951 годах. Тогда в третьем, четвертом и пятом классах я учился в Златоусте в школе № 8 и жил с матерью на Татарке, по улице Первой Нижне-Заводской в холодном, сыром подвале.
Как-то с наступлением летних каникул из Айлино за мной приехала моя бабушка Бисерова Наталья Осиповна. На вечернем поезде мы отправились в Сулею. Приехали уже ночью и в потемках пошли к бабушкиной дальней родственнице Марии Дорониной, которая жила возле ключей (теперь улица Ключевская). Там и заночевали.
Едва забрезжил рассвет, и за окнами в палисадниках запели соловьи, бабушка поднялась и стала меня будить:
- Витька, вставай! Уже светло...
- Да куда ты торопишься, Наталья? Еще рано... На леших ведь наткнетесь! Они как раз в эти часы по болотам возле речки ходят...- не отпускала ее Мария.
Но бабушка не любила долго спать, и вскоре мы, попив чаю без сахара, отправились в Айлино.
Автобусы тогда не ходили, и мы, как положено всем бедным русским людям, поплелись в свою деревню пешком, до которой было 15 километров. Пошли прямиком - через речку Ищельку и болотистые луга, чтобы сократить расстояние и быстрее попасть на трактовую дорогу, идущую через Тюбелясский мост возле нынешней бензозаправки.
Солнце еще не поднялось. Вдоль Ищельки, как древесный дым, курились влажные голубые туманы. По росистой траве прыгали чибисы, порхали горлицы, резвились скворцы, и где-то в укромной заводи тихо крякали дикие утки.
Вскоре за околицей показалась урема. В ольшанике заплескалась вода, и неожиданно над нашими головами раздалось громкое хлопанье крыльев, а затем послышался треск веток. Сверху, как дождь, посыпались листья. Огромная птица, разбудив утреннюю тишину и изрыгнув жуткий утробный крик, скрылась в густых кущах. Это был филин. Видимо, он ловил рыбу в мелководной Ищельке и не заметил, как мы вплотную приблизились к нему.
- Господи Иисусе! Вот ведь как напугал меня нечистый дух!.. - перекрестилась бабушка. - А я подумала, что это леший...
В те далекие годы я не придал этому происшествию никакого значения и почти совсем забыл эпизод, случившийся в детстве. Но через много лет понял, что о леших знали давным-давно, многие признавали их всерьез, но постепенно стали забывать. И я тоже. Правда, совсем леших не успели забыть, а теперь о них опять вспомнили и заговорили. Вот и мне через много лет пришлось вспомнить о филине, который напугал нас с бабушкой на Ищельке, и которого бабушка чуть было не приняла за лешего.

Далее